Церковь учит, что жизнь каждого человека находится в руках Божьих. Это означает, что мы не вправе самостоятельно обрывать наше физическое существование. Делая выбор в пользу самоубийства — а эвтаназия есть не что иное, как узаконенный суицид, — пациент тем самым совершает самую большую и горькую ошибку: уходит в вечность, отягощенный грехом противления воле Божьей, и лишает себя возможности принести покаяние в содеянном. Ведь покаяние, или, иначе, изменение, перемена, возможно только при жизни, поскольку в загробном мире человек меняться уже не может. И дело тут не в том, что Бог не принимает к Себе самоубийцу. Последний сам не способен находиться с Богом, потому что этому препятствует состояние его души. Не имея возможности покаяться, он таким образом сознательно обрекает себя на вечную погибель.
Богу не угодно, чтобы человек мучился. Физические страдания — свойство нашей падшей природы, подверженной после грехопадения истощению, смерти и тлению. Они идут вразрез с изначальным замыслом Творца, создавшего человека для блаженной жизни в райском саду. На каждом богослужении мы просим у Господа, чтобы Он даровал нам «христианскую кончину... безболезненную, непостыдную и мирную», а Церковь выступает за использование медикаментозных и иных средств, которые способны облегчить последние дни жизни больного, сделать его уход из жизни достойным. «Когда активная терапия становится невозможной, ее место должна занять паллиативная помощь (обезболивание, уход, социальная и психологическая поддержка), а также пастырское попечение. Все это имеет целью обеспечить подлинно человеческое завершение жизни, согретое милосердием и любовью», — говорится в «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви».
В том же документе изложена и