Общаясь с церковными людьми вживую и в соцсетях, уже много лет подряд замечаю, что отношение к гастрономической части поста у современных христиан представляет собой весьма широкий диапазон между двумя крайними точками.
Одна из них – запоститься до такого состояния, что тебя с голодухи ветром шатать начнет и в глазах черные точки замелькают.
Другая – следовать тезису «главное не есть друг друга», с легкостью отметая все остальные пищевые ограничения, предписанные Церковью.
Наверное, истина как всегда где-то посередине. Однако и в крайностях этих тоже есть свои полезные уроки.
Хорошо помню мои самые первые, неофитские посты, когда именно что – доводил себя до полного изнеможения так, что ноги подкашивались от слабости. Мы тогда строили наш храм, я работал каменщиком.
И вот, в метель, прижимая одной рукой к груди стопку обледеневших кирпичей, карабкаешься по шаткой лестнице на нужный ярус. И не просто понимаешь, а физически чувствуешь – если бы не Господь, ты бы и шага уже не смог сделать в таких условиях, не то, что – работать.
Сила Божья, она ведь и вправду – в немощи человеческой совершается. А такой оголтелый пост для молодого и здорового организма – прекрасный повод открыть путь этой силе, дать ей действовать там, где обычно ты привык делать все сам.
И еще один момент насчет этих двух крайностей. «Не есть друг друга» - конечно же, дело главное, кто бы спорил. Но вот в чем парадокс: не есть друг друга гораздо проще, когда ты основательно насытился чем-нибудь другим.
Например, после трех порций хорошего шашлыка я с таким умилением смотрю на любого человека, что просто ангела в нем вижу Божьего.
А после парочки хорошо приготовленных свиных отбивных готов с легкостью простить кому угодно даже самую гнусную пакость в мой адрес.
Ну а