Когда я был еще студентом духовной семинарии, один преподаватель в священном сане рассказал нам такую историю. Как-то прихожанин пригласил его, еще молодого диакона, к себе домой на чай. Усадив его за стол, а дело было Великим постом, он вытащил из холодильника бутерброды с колбасой и сыром и подал их к чаю. Заметив смущение на лице еще неискушенного диакона, хозяин быстро смекнул, в чем дело, подошел к «красному» углу с иконами, расположенному над столом, и плотно закрыл иконы шторкой. Диакон, еще более изумленный увиденным, спросил его: «Ты полагаешь, Ему оттуда не видно?». «Нет, не видно, – ответил простодушный хозяин, – я проверял».
Конечно, такая наивная попытка «спрятаться» от Бога, смешна и может говорить либо о неумеренной шутливости прихожанина, либо о еще очень незрелой религиозности. Интересно в этой ситуации другое. Это замечательная, почти по юродивому пророческая иллюстрация нашего образа действий в различных ситуациях. Да и за «прообразом» далеко ходить не надо…
В общем-то, со времен Адама и Евы ничего не изменилось. Эпизод грехопадения наших праотцев, описанный в третьей главе книги Бытия, – своего рода архетип поведения всякого человека на пути от греха к Богу и (возможному) покаянию. По выражению одного современного богослова, «в каждом греховном поступке людей действует духовный механизм, однажды пущенный прародителями в раю»[1].
«И услышали голос Господа Бога, ходящего в раю во время прохлады дня; и скрылся Адам и жена его от лица Господа Бога между деревьями рая. И воззвал Господь Бог к Адаму и сказал ему: где ты? Он сказал: голос Твой я услышал в раю, и убоялся, потому что я наг, и скрылся. И сказал: кто сказал тебе, что ты наг? не ел ли ты от дерева, с которого Я запретил тебе есть? Адам сказал: жена,