Рождество приходит к нам почти незаметно. К Пасхе нас готовит Великий пост, в нем мы слышим призыв к строгому посту, к углубленной молитве, к примирению со своей совестью, с Богом, с нашими ближними, призыв ожить, проснуться.
И мы не замечаем этого, когда приближается время Рождества Христова, несмотря на то, что церковный устав предусматривает такой же длительный, такой же строгий пост.
Но он не вошел в наши обычаи; и Рождество, самый праздник и самое событие, входит в нашу жизнь так же еле заметно и мало величественно, так же внезапно, как оно случилось на земле для тех людей, которые были современниками Христа.
Чтения, которые предшествуют Рождеству по воскресным дням, нас к нему не готовят специально, особенно. И вдруг перед нами навечерие, канун, и вдруг раскрывается Рождество.
Не так ли было тогда? Весь мир был в глубоком смятении во всех отношениях.
Политическая власть Рима распространилась на весь тогда известный мир; а вместе с тем, в центре этого мира, в самом Риме, в лице самих императоров, в лице всей его могущественной структуры эта власть колебалась и была готова рухнуть, потому что вдохновение, которое создавало древний Рим, вымерло, вера в древних богов не только потускнела, но так заколебалась, что ничего почти от нее не осталось.
А в еврейском мире была трагедия: вся земля, которая когда-то была как бы богопосвященным уделом, оказалась порабощена, под властью язычников римлян.
И разделение было среди евреев, и ожидание было, и было чувство, что чего-то не хватает...
Не похоже ли это на наш мир, где древние устои заколебались, где вера и среди христиан, и вне христианского мира, ставится под вопрос, где все человеческие отношения колеблются?..
И никто не ожидал, что именно в это время смущения, смуты, беспорядка,