– Да во всем. Фарисейство – очень глубокая болезнь, поражающая все. И выражение лица, и походка, и как он держит голову, и как разговаривает с людьми – все выдает фарисея. Вообще фарисей – это артист, который всю жизнь из себя изображает человека праведного, хорошего, доброго. Но все это не настоящее, а как в театре. В театре же сама актерская среда кошмарна: та жизнь, которой живет эта публика, – ужасна. А изображают из себя праведников. Раньше их дальше прихожей не пускали, а теперь они являются учителями: я считаю; я это; я то... Поэтому каждый фарисей – артист. Но при большой опытности человек понимает, что театр, в котором он играет, давно погорел в аду. Вот сейчас вдруг стало модно, всякая человеческая мерзость всплывает. Как у тухлого супа, когда его кипятишь, пена поднимается наверх. Так и здесь: все это мелко, гадко,подло и вообще скучно и неинтересно; за этим ничего настоящего, никакого благородства не стоит, одна клоунада.
– Быть благородным тяжелее, чем казаться им. А человеку хочется выглядеть так, чтобы о нем хорошо говорили.
– Да. Он сыграл Сирано де Бержерака и уже думает, что он – Сирано де Бержерак. И так далее. Вживается в образ. А Станиславский шепотом из суфлерки говорит: "Не верю"; рассчитано на дураков.
– Но людям такая жизнь нравится.
– Это пожалуйста! А разве богатому не нравилось пиршествовать, блистать каждый божий день? Хоть бы отдохнул...
– Не надоедало.
– Это из-за своей ограниченности. И фарисей бесконечно любит себя, любит похвалы. Если кто-то не заметил его какое-то мнимое достоинство, он очень огорчается. Фарисей очень обидчив, все время считает, что с ним недостаточно хорошо обошлись. Он никак не может признать своей духовной нищеты, не понимает, что в этом признании блаженство. Место твое –