Однажды духовник сидел в своей келии, разбирая полученные письма. Внезапно в комнату, торопливо, без обычной молитвы, вошла келейница и сказала громким шепотом, будто сообщая тайную весть, которую никто не должен слышать: «Какой-то незнакомый человек, по виду из начальства, хочет поговорить с вами. Я не видела его раньше ни у вас, ни в храме, наверно, он приезжий». – Пусть войдет, – сказал духовник.
В келию вошел мужчина высокого роста, с прямой осанкой, как у бывшего военного. Он был одет безукоризненно, но неброско. Казалось, перед каждым выходом из дома, его костюм долго утюжат вместе с хозяином. Он обвел пристальным взглядом комнату, словно хотел узнать по обстановке дух и характер того, кто живет здесь, – ведь у вещей есть свой безмолвный язык, который может рассказать о многом.
Незнакомец поздоровался, снял шляпу и остановился у дверей, ожидая, что духовник предложит ему сесть. В этом человеке чувствовалось аристократическое воспитание, которое создается и шлифуется многими поколениями и передается как фамильный герб по наследству. Несмотря на пожилой возраст, его можно было назвать красивым; но это была холодная красота каменной статуи, не подвластная времени и не согретая теплом солнца.
Духовник указал на старое выцветшее кресло, предназначенное для гостей, и сказал: «Садитесь, пожалуйста, чем могу вам служить?». Гость сел, слегка облокотившись на ручки кресла. Он начал говорить не сразу и духовник успел внимательно оглядеть его. Чувствовалось, что этот человек знает себе цену и привык управлять людьми твердо и властно – «железной рукой в бархатной перчатке». Его манеры отличались сдержанностью и изяществом, а лицо – врожденным благородством.
Похоже, что он происходил из древнего рода и в его жилах текли капли