В том, что празднование Нового года ныне всегда приходится на конец Рождественского поста, ничего хорошего, конечно, нет. Но и объявлять Новый Год праздником бесовским и богомерзким, приравнивать его чуть ли не к пресловутому Хеллоуину — тоже неправильно. Конечно, кроме безудержного веселия постом, ежегодное празднование Нового года несет с собой и другие немалые беды: люди, замерзшие на улице, алкогольные отравления, травмы от пиротехники и прочее.
Все это мы знаем, все это очень скорбно, но, боюсь, как-то быстро изменить ситуацию не представляется возможным. Новогодние празднования слишком крепко вошли в сознание, в плоть и кровь советского и постсоветского человека. Даже если допустить такую фантастическую мысль, что у нас в России не было бы реформы календаря, и гражданское новолетие до сих пор приходилось бы на Святки, а не на окончание Рождественского поста, даже если бы мы праздновали Рождество Христово не 7 января по новому стилю, а 25 декабря (как, например, в Греции), думаю, ничего бы не изменилось.
Те, кто в Новый год предаются пьянству и поеданию салата оливье под акккомпанемент плоских шуток и попсовых песен, несущихся из телевизора, точно так же делали бы это и после Рождества, в Святки, которые, кстати, не зря так называются. Это особые, святые дни, продолжение праздника, а вовсе не время для всяких бесчинств. А те, кто ходит в храм и постится, Новый год отмечает совсем по-другому — молитвой в церкви и благодарением Богу за год прошедший.
Для церковных людей главное — Рождество, к нему мы шли весь пост. А новолетие — это праздник светский, как, например, день рождения. Хочешь — празднуй, хочешь — нет.