Среди множества наших желаний одно из особо важных — это «найти свое место». В связи с разрушением семейных и родственных уз все больше людей весьма озабочены тем, что они не имеют «своего» места. Наш мир привилегированных пригородов часто создает странный эффект, когда места, удаленные друг от друга на много миль (и даже в разных штатах), все выглядят одинаково, в них такие же магазины, одинаковые рестораны, и общее сходство только подчеркивает чувство отчуждения из-за того, что «выглядит так же», но «не наше».
Я вспоминаю первое Рождество после того, как наша семья переехала из Дархема в Северной Каролине в Оак Ридж в Теннеси. Мы с женой покупали к Рождеству подарки в магазине «Toys ‘R Us». Только мы вошли со списком в руках, жена тут же направилась в нужный ряд. Я спросил: «Откуда ты знаешь, где лежат эти игрушки? Мы же здесь впервые». Она ответила: «Здесь все так же, как в Дархеме». В этот момент я понял, что даже перемещение на 400 миль ничего не меняет. Америка — это большая франшиза: везде, куда бы вы ни ехали, вы по-прежнему внутри франшизы. Все то же самое, будто никуда не перемещаетесь.
Все дело в том, что людям с самого рождения нужно место, к которому они должны принадлежать, и это выражается в самых разных формах. Его отсутствие — одна из многих причин, из-за которых наша болезнь (болезнь души) усиливается. И Предание Церкви не молчит об этом вопросе.
Автор Ареопагитского корпуса конца V века ввел термин «иерархия». Архиепископ Александр (Голицын) отмечает, что это слово не встречается в трудах отцов, предшествующих Дионисию, «потом он ввел его, и вот, это слово повсюду»[1]. В нынешнем понимании иерархия — это «вертикальный» термин, описывающий систему ступенчатой власти. У Дионисия он имеет более широкий и